БАЙКАЛЬСКИЕ СКАЗКИ
Воскресенье, 05.05.2024, 18:30
|
Омулёвая бочка.
Давно, очень давно случилось это. Русские уже тогда промышляли омуля на Байкале и в рыболовецком деле не уступали коренным жителям Славного моря - бурятам да эвенкам. Родову свою дедко Савелий вел от рыбаков русского поселения Кабанска, а кто не знает, что кабанские рыбаки по всему Славному морю за самых фортовых промысловиков считаются! Излюбленным угодьем дедка Савелия был Баргузинский залив, где он и неводил чаще всего. Плес этот близок от Кабанска, но байкальскому рыбаку приходится выезжать зачастую и дальше: в поисках омулевых косяков на одном месте не засидишься. Как-то утром, после удачного замета, рыбаки позавтракали жирной омулевой ушицей, напились крепкого чая и расположились у моря на отдых. И потекла у них беседа о том, о сем, а больше - о той же рыбе, о ее повадках, о тайнах морских глубин. А был в этой артели особо пытливый паренек, большой охотник послушать бывалых рыбаков, у которых уму разуму набраться можно. Хлебом молодца не корми, а уж если что запало в душу - дай разобраться, без этого и спать не ляжет, себе и людям покоя не даст. Звали парня того Гаранькой, а родом он был откуда-то издалека, потому и хотелось ему побольше узнать о Славном море. Не спроста и дедка Савелия держался он близко, и все норовил выведать у него что-нибудь, донимал вопросами всякими, а у того и в привычке не было, чтоб с ответом медлить - всегда человека уважит. И на этот раз Гаранька сидел рядом с дедком Савелием и слушал все, о чем он рассказывал, а потом вдруг и спросил его: - А, правда, что здешние ветры имеют власть над рыбами? На это дедко Савелий ответил не сразу. Поглядел на Гараньку с удивлением и спросил: - О бочке, что ль, прослышал? Гаранька того больше удивился. - О какой такой бочке? Ничего не знаю… - Есть такая … омулевая. Особенная она - бочка та. Волшебная… У Гараньки даже дух захватило от услышанных слов, он и пристал к дедку Савелию: - Так расскажи о ней. Расскажи, дедко! Дедко Савелий куражиться не любил. Набил трубку табаком, раскурил ее от уголька и, видя, что не только Гаранька, но и все остальные рыбаки навострили уши, неторопливо начал: - Дело-то из-за рыбы нашей байкальской получилось, а как давно это было и как это открылось миру - неведомо мне. Старики сказывают, а им вся вера. Над рыбными угодьями тогда, сказать надо, хозяйничали тут ветры-великаны - Култук и Баргузин, по первости - хорошие приятели. А страшилища были оба - словами не передать! Густые волосы разлохмачены, пеной брызжут почище бесноватых, пойдут гулять по морю - света белого не увидишь! Любили они друг к другу в гости ходить - поиграть, повеселиться. А для забавы была у них одна на двоих игрушка чудесная - омулевая бочка. На вид простенькая такая, обыкновенная, какие и теперь наши бондари делают, а вот силу - то, как раз имела необыкновенную: куда плывет она, туда и омули неисчислимыми косяками тянуться, будто в бочку ту сами просятся. Ну, это и забавляло великанов. Налетит на Култука Баргузин, расшумится, выкинет бочку из пучины, да и похвалиться: - Гляди-ка, сколько рыбы нагнал! Видимо-невидимо! Попробуй проворотить! А Култук выждет свое время, подхватит бочку ту на хребет и посылает ее обратно со смехом: - Нет, ты лучше на мои косяки погляди да полюбуйся: чай, побольше будет-то! Так и вводили они друг друга в задор. Не то чтобы им нужна была эта рыба или за богатство, какое они считали ее, а просто им проводить время как можно озорнее. Прикинуть в уме ладом, так будто и не такое уж заманчивое занятие, а вот не надоедало им. И доныне, пожалуй, так перекидывались бы они омулевой бочкой, да вдруг крутенько повернулась им эта забава. А получилось вот что. Полюбили богатыри Сарму, горную богатыршу, хозяйку Малого моря. Оно называется так потому, что от Большого моря, Байкала, отделяет его остров Ольхон. А у Сармы свой путь по волнам проложен, и если уж разгуляется она каким часом, то добру не бывать: нрав-то у нее покруче, чем у Баргузина с Култуком, да и силы побольше. А кого не заманит иметь такую могучую женушка? Вот раз Баргузин и говорит Култуку: - Хочу жениться на Сарме - сватов засылать буду… Известное дело, не больно-то по сердцу пришлись Култуку такие слова, но он и виду не подал, что они задели его за живое. Только и сказал с усмешкой: - А это уж как ей поглянется. Я-то ведь не сколько не хуже тебя и тоже хочу, чтоб она была моей женой. Вот пошлю своих сватов, а там видно будет, за кого пойдет Сарма. На том и порешили. Без спору и обиды, по доброму согласию. А в скором времени и ответ от Сармы принес баклан - птица морская: - Замуж выходить меня пока неволя не гонит, но поглядеть жениха надо. А вы мне нравитесь оба - и видные-то, и веселые. Однако ж кто из вас лучше, судить буду после, когда увижу, кто скорее исполнит мое желание. А желание мое таково: подарите мне свою чудо-бочку, хочу, чтобы и мое Малое море кишело рыбой. И кого я увижу бочкой первого, того и назову своим мужем! Совсем нехитрым показался богатырям каприз невесты, только и делов - завладеть бочкой, выкинуть ее в Малое море, и гуди победу - станешь женихом. Ан не тут-то было! В той кутерьме, которую в раз подняли ветры-великаны, когда отлетел баклан, никак нельзя было определить, кто кого осилит. Только Баргузин ухватится за бочку, как Култук тут же вышибет её и норовит за собой оставить, но через миг бочка снова в руках Баргузина. Ни в какую друг другу уступать не хотят. Так остервенились, что по всему Байкалу слышно было, как они ворочаются и ревут. Да и бочке ладно досталось - только знай, поскрипывает да летает с места на место. Наконец изловчились богатыри, враз ухватились за бочку, да так и застыли: ни тот, ни другой высвободить бочку не может, поскольку силы-то у обоих одинаковые. И только было они хватились снова бороться - глядь, а бочки-то и не стало вдруг, выскользнула из рук, в воду ушла… Пометались, пометались разъярённые ветры-великаны, да и затихли, уморились от напрасных поисков. Решили подождать, когда бочка всплывет вверх. А только напрасно на то надеялись: бочки, будто и вовсе не бывало. День прошёл, за ним другой, потом недели полетели, месяцы, а бочки всё нет и нет. Ветры-богатыри и понять не могут, с чего так получилось? Измучились от дум да от мук сердечных, а как облегчить дело - не знают. После уж от самого Байкала узнали, что это он отобрал у них бочку-то и запрятал ее в своих глубинах. Это был его подарок ветрам, а увидел, что из-за чудесной бочки раздор между ними пошел, и что по совести решить дело они не хотят, так и отобрал сразу. Ему какое дело, что Култук и Баргузин Сармы из-за этого лишились. Сарма сперва терпеливо ждала, чем закончится состязание, а как узнала, так сразу и послала своего верного баклана передать богатырям, что она ни за кого из них замуж не пойдет. Не собирается и за других выходить: одной лучше. Да еще так упрекнула: какие-де вы богатыри, раз не сумели бочку удержать в руках! Я-де гораздо сильнее вас и бочку ту сама как-нибудь достану. Култук же и Баргузин до сих пор друг друга не знают - каждый ходит своим путем-дорогой. А ежели по старой привычке и делают набеги один в сторону другого, то попеременно, каждый в свое время, чтоб, значит, не встречаться: стыдятся, что оплошал когда-то с бочкой-то. И больше для того погуливают, чтоб поглядеть: а не обозначится ли где чудесная пропажа? Так и разошлись в разные стороны Култук, Баргузин и Сарма, и, где находится сейчас омулевая бочка, никто не знает… Кончил свой рассказ дедко Савелий и перевел дух. Вздохнул и Гаранька - будто воз на гору затащил. Так всегда бывало с ним: слишком уж заслушивался он, когда кто рассказывал что-нибудь удивительное, лицом даже каменел. Перебивать он никогда не перебивал рассказчика, а неясное всё на память брал, чтобы потом не скупиться на вопросы. Так и тут получилось. - А может, Сарма и в самом деле достала ту бочку? - спросил он у дедка Савелия. - Ничего нет удивительного, ответил он. - Сарма самая сильная из ветров-великанов, её сам Байкал побаивается, и устоять перед ней не может, готов исполнить любую её прихоть А Сарма-то, Гаранька, такая: побалует-побалует да вдруг ко всему и охладеет, отступится... С той поры глубоко запала в голову парня дума о чудесной омулёвой бочке, которую прячет где-то в своих глубинах батюшка Байкал. "Вот бы найти её да к делу пристроить в нашем рыбацком промысле", - часто мечтал он и всё ждал, когда представится такой случай. И вот артель приступила к замету в Баргузинском заливе. Работали рыбаки дружно, но на этот раз им не повезло: улов оказался ничтожным. И сколько ни заводили невод, а рыбы вытащили, что кот наплакал. - Так не пойдёт дело, - нахмурился дедко Савелий. - Рыбы здесь нет. Да вроде и не предвидится. - А не поплыть ли нам в Малое море, в Куркутскую губу, авось нам там пофартит… Рыбаки согласились. Приплыли они в Куркутскую губу, поставили шалаш из бересты на берегу и подготовили снасть к замёту. А плёс такой облюбовали, что краше и не бывает, поди. Тут и скалы могучие да высокие, и тайга-матушка зелёная, а над водой чайки да бакланы летают и кричат. С неба лазоревого солнышко светит и греет ласково, а воздух такой медовый разлит вокруг, что и надышаться невозможно. Однако дедко Савелий, глянув на небо, нахмурился вдруг. - Не быть сегодня удаче. Видите, над ущельем белые кольцевистые морока появились, навроде тумана, а над ними средь неба ясного такие же стоят недвижимо. Непременно вскорости Сарма пожалует. Гаранька так и обмер. - Неужели доведётся увидеть богатыршу эту? - Доведётся. Сказал это дедко Савелий и велел всё прибрать и запрятать в скалах, а шалаш снести - всё равно-де Сарма разрушит его. И только управились с делами рыбаки, как точно ударил с угрюмых гор сильный ветер и вокруг сразу стало темным-темно. Зверем заревело Малое море, затрещали на его берегах вековые деревья, со скал полетели в воду огромные камни... Гараньке хоть и не по себе стало от такой страсти, а любопытство всё же взяло верх, высунулся он осторожно из-за укрытия. Видит, нависла над морем огромная, будто из дыма сотканная голова женщины, страшная и лохматая. Волосы пепельного цвета с проседью, щеки, что студень, так и трясутся, изо рта пар густой валит, а губы, что мехи кузнечного горна, так волны и вздувают, нагоняют друг на друга. - Ох, и сила же! - подивился Гаранька и скорей обратно в укрытие полез. Дедко Савелий улыбнулся: - Ну, как Сарма? Приглянулась? - Ой, дедко, век бы с ней не видеться и не встречаться! - Да, Гараня, красоту всяк по-своему понимает. Тебе страшна, а для Култука или, скажем. Баргузина - не сыскать краше. Так-то. Долго ли, коротко ли бушевала разъярённая Сарма, а все же, наконец, стихла. И когда над Куркутской губой снова заликовало солнышко, вышли рыбаки из своих укрытий и видят: на прибрежном песке, около их стана, лежит прибитая волнами какая-то бочка, а на бочке той баклан чёрный, как обугленная головешка, сидит. Но сидел он недолго, поднялся и улетел, а на его место села чайка, белая-белая, и начала клювом копаться в своём крыле. Рыбаки, конечно, диву дались. И у всех сразу одна дума в голову ударила: уж не та ли это чудесная омулёвая бочка всплыла, которую Баргузин и Култук потеряли в давнишнем споре? Но вымолвить этого не смеют - глядят на дедка Савелия и ждут, что он скажет. Не хватило терпения у одного лишь Гараньки. -Дедко... она, поди, а? А тот и сам оторопел, молчит да посматривает на берег исподлобья. Наконец одумался и команду дал: - Идите за мной! И повёл рыбаков на отмель. Чайка, завидя людей, взмахнула крыльями, закричала что-то по-своему, да и взмыла в воздух. И тут, откуда ни возьмись, другие чайки, а с ними и бакланы поналетели, и такая их тьма объявилась, что неба не видно стало. И начали они всем скопом в море нырять и рыбу доставать да пожирать. -Добрая примета! - молвил дедко. А когда подошёл и глянул на бочку - не стал сомневаться и тут: по всем признакам бочка та - и сделана на диво добротно, и выглядит краше всяких других, и дух от неё исходит такой остропряный! - Ну, Гаранька, теперь-то нам будет удача, - сказал парню дедко Савелий и поглядел на море. А там тоже перемена. Раньше были разные полосы воды: светлые - тёплые и темные - холодные, рыбой не терпимые. И вот на тебе: никаких полос и слоев, одна ровная, гладкая поверхность. Это дедко Савелий за хорошую примету принял. Повернулся он к рыбакам и сказал весело: - Богатый ноне улов будет! Тут не надо и воду щупать и корм рыбий искать! А рыбакам уже и не до того - иная у них забота: что с бочкой делать, куда ее девать, как сохранить? - Пусть пока тут полежит, не будем время тратить, - решил дедко Савелий. И рыбаки принялись за дело: погрузили в мореходку снасти и выехали в море на замёт. Вот плывут они не спеша и невод помаленьку в воду выбрасывают. А когда выбросили, дедко Савелий крикнул на берег: - Ходи! Сам одной рукой кормовое весло к бедру прижимает, правит, а другой бороду приглаживает и улыбается. Удачу чует. Глядя на вожака, и остальные рыбаки готовы чуть ли не песни петь, да удерживаются: не хотят прежде времени радость свою показывать. Не дремали и оставшиеся на берегу - начали они вертеть вороты и наматывать на них концы невода, чтобы вытащить его на берег. И тут заметили рыбаки с баркаса, что на плёсе какая-то заминка вышла: остановились люди. - Что там? Заело? - подал голос с кормы дедко Савелий. - Да нет, - закричали с берега. - Тянуть больше не можем, не под силу! - Экая напасть приключилась, - удивился вожак, башлык по-местному, и давай торопить гребцов, чтоб поднажали. - Надо помочь ребятам. И вот уже вся артель за вороты встала. - А ну, ходи! - скомандовал дедко Савелий. Приналегли ребята, поднатужилисьЧто такое? Вороты ни с места. И от помощи никакого толку не вышло. Рыбаки ещё больше удивились и забеспокоились. - Хилое дело...- вздохнул башлык, и даже затылок почесал от досады. Не рад стал, что столько рыбы зачерпнул своим счастливым неводом. - Не достать ведь, ребята, по всему видать. Что делать будем? А что оставалось рыбакам? Один и был исход: распороть мотню и выпустить рыбу на волю. Сколько ни судили, сколько ни рядили, только время дорогое потратили, сошлись всё же на том, чтобы хоть невод пустой вытащить. Так и сделали. Выехали в море на подъездке, распороли мотню у невода и выволокли его на берег. К вечеру высушили невод и починили. И тут дед Савелий по упрямству своему решил ещё раз испытать счастье - что выйдет. Рыбаки возражать не стали. Но и второй замёт таким же колесом пошёл. Пришлось снова распороть мотню. С тем и заночевали. Наутро дедко Савелий уже не решился выходить в море, предусмотрителен стал. Но и делать что-то надо было. С пустыми руками возвращаться - кому охота? Собрали совет. Дедко Савелий предложил: - Надо, ребята, волшебную бочку в море пустить. Тогда опять всё пойдёт своим чередом.Согласны, что ль? Эх, и прорвало тут Гараньку! Вскочил он, закричал: - Да разве можно бросать такую бочку, дедко? Нам счастье в руки даётся, а мы отказываемся от него! Ведь столько рыбы никому не доводилось видывать! Да с такой бочкой весь свет завалить рыбой можно! Неужели мы такие дураки будем, что выбросим её? Дедко Савелий выслушал Гараньку спокойно, а потом так же спокойно сказал: - Чудак ты, Гаранька! Какое же это счастье, если рыбы много, а взять её нельзя? Пусть лучше меньше будет, да всё в руки нам попадёт. Не жадничай, паря, как жадничала Сарма. Ей-то самой надоело, так нам задачку задала озорница...
|
Содержание сайтаПоискСтатистикаОнлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
